Как переехать в Америку, или Путешествие из Петербурга во Флориду - Ярослава Полетаева

вернуться. Конечно, совершенно бесплатно. Были у нас и вечера, когда я пела. Тита Майла сидела, задумчиво глядя перед собой, а Эндрю смотрел на фотографию своего сына и о чем-то тихо с ним разговаривал. Были и длинные разговоры за завтраком, когда мои хозяева заботливо готовили мне с собой разнообразные фрукты и ягоды.

– Тита, я никогда не любила папайю! Помню, попробовала раз и выплюнула. А с вами так пристрастилась – чувствую, теперь буду и во Флориде продолжать эту традицию.

– Ха-ха, да, фрукты – это наша основная еда. Но ты же наверно помнишь, что на Филиппинах фруктов много, и самые сладкие в мире…

– Манго! Конечно, помню. Слаще, чем в Тайланде! А мои друзья в своём саду во Флориде выращивают манго какого-то особого сорта. И очень этим гордятся. Ни в какое сравнение с филиппинскими!

Кевин, на правах друга (да к тому же и музыканта!), тоже становится здесь желанным гостем. А один раз, мои старички даже устраивают нам рыбный ужин. Рыба поймана прямо из залива и приготовлена по всем филиппинским правилам.

– Кевин, тебе положить добавки?

– Спасибо большое, Майла, я сам, с вашего разрешения.

Я исподтишка поглядываю на него. Пресная разваренная уха должно быть слишком экзотична для этого избалованного американца. А моя мама, дочка рыбака, наверняка бы оценила!

Мы все рассказываем о себе. Прелесть Америки в том, что за одним столом обязательно сойдутся люди с разных концов света и, увлечённые беседой, не заметят, как их различия растворятся в ночных сумерках.

– Ты помнишь, как мой отец упомянул, что я болел в детстве? – спрашивает Кевин.

– Да, я тогда не поняла, что он имел ввиду.

– У меня была лейкемия. Я несколько лет боролся за жизнь. С тех пор, я не могу писать руками – я только печатаю. Ты, наверно, заметила, что я все время хожу с планшетом.

– Боже, Кевин, я понятия не имела!

– Да, я знаю. Я не очень люблю об этом говорить. Обычно, люди начинают меня жалеть, а я это ненавижу. Начинается такая вечеринка за упокой…

– Ты большой молодец, Кевин. Расскажи, было страшно?

– Ты знаешь, я был ребёнком, так что многое стерлось из памяти. Но что я очень хорошо помню, так это как брали на анализ образец спинного мозга. Такую боль я не испытывал никогда в жизни.

– Кевин, ты даже не представляешь, какой ты для меня пример мужества. Я просто рада, что ты здесь.

– Оксана, а ты не представляешь, что для меня значат твои слова. Ты моё вдохновение.

– Дружище, а как ты стал композитором?

Тито Эндрю смотрит на Кевина вопрошающим взглядом. Я чувствую, что музыканты для него почти что святые люди.

– После того, как я оправился от болезни, мне захотелось сделать что-то стоящее. Оставить своё имя в истории. А кого она помнит?

– Композиторов?

– И изобретателей, и первооткрывателей. Но я выбрал самый приятный путь, и стал брать уроки сольфеджио. Правда, я сольфеджирую просто криминально!

– Ха-ха, ты же преподаёшь в консерватории!

– Да, грешен. Но зато моя последняя композиция

победила на конкурсе. И твой оркестр, Оксана, будет её исполнять!

Мои друзья продвигаются по карьерной лестнице. Я очень рада за них. А что же тогда тебе грустно, Оксаночка?

После ужина я звоню маме.

– Скажи, родная, почему всегда к радости примешается какая-нибудь противная мысль? Или какой-нибудь «доброжелатель» тебе её «примешает»?

– Никогда не сравнивай себя с другими. Их жизнь со стороны, как в трехминутном клипе, может выглядеть сказочно. Но ты же знаешь, как много во время съёмок остаётся за кадром.

Точно так же можно сказать и обо мне. Я знаю, со стороны кажется, что жизнь в Америке – настоящая мечта. Да ещё и мои посты в контакте с очередных концертов. А на самом деле, я даже не могу сказать Кевину, что я не смогу исполнить его новое произведение… Рука…

***

Мне бы скрипку поднять,

И сыграть, как прежде

Да не велено.

Поворачивай вспять,

Извозчик-невежда,

Жестко стелено.

Мне бы выпить воды,

Из колодца лесного,

Моих прадедов.

Только той борозды,

Молодца крепостного-

Уж не найдено.

До чего же ты Русь,

Холодна и сурова,

К полюбовникам.

Даже если влюблюсь,

Неизменно готова

Быть раскольником.

ГЛАВА ПОСЛЕДНЯЯ

В КОТОРОЙ НЕТ НИЧЕГО ФИНАЛЬНОГО

В день концерта я проснулась еще до рассвета. Как можно тише выскользнула из комнаты (чтобы не разбудить Итана, спавшего на соседней кровати). С огромным удовольствием заварила чашку крепкого колумбийского кофе с ароматом любимого американцами «арахисового масла». Когда-то знакомая предложила мне заняться в России бизнесом по поставке американских продуктов, которые мы не знаем. В список финалистов попали яблочный соус и то самое арахисовое масло. Жалко, что о ведении бизнеса я ровным счетом ничего не знаю. А так быть бы мне миллионершей!

Запах кофе наполнил кухню, и я, не вкушавшая сей божественный напиток уже около года, в торжественном предвкушении направилась на террасу.

Занимался рассвет. Сидения были грязноватенькие и пачкать любимую ночнушку не хотелось. Я принялась делать зарядку, поставив кофе на роскошный кованный столик. Получалось прекрасно: запах кофе и просыпающейся природы, краски калифорнийского рассветного неба, привычные с детства движения утренней зарядки, призванной пробудить тело и дисциплинировать дух.

Скрипка дала мне в жизни так много. Привычка к дисциплине давала опору, на которую я могла положиться в любой стране, в любую погоду.

Просыпались высокие кипарисы, над которыми уже заискрило неизменное солнце. Вместе с ними просыпалась и я. Вот так, изо дня в день, золотое светило совершает свой мерный ход от рождения и до смерти-заката. Все это, чтобы на другой день снова «восстать из мертвых».

Точно также, времена года чередуются между собой. Неизменно наступает Зима, чтобы в свою очередь уступить место чуду Весны. А вдруг, точно также и мы выдыхаем последний вздох этой жизни для того, чтобы вдохнуть новый в следующей.

Любоваться вечной красотой и мудростью мироздания было удивительно кстати (будто таково было естественное расписание дня, утверждённое сверху). Словно и нет никакого концерта через пару часов, и не должна я в первый раз за последние годы выйти на сцену. Смогу ли я играть, как раньше? Почему-то в этот момент меня это не волновало. Волнения вообще не было – его здесь просто не существовало. Восход солнца безапелляционно утверждал преемственную природу вселенной, а потому, хотя моя игра и не была совершенна, она следовала естественному закону развития. Придя к своей низшей точке, она непременно возродится новым витком вдохновения. Возможно, мой талант будет совсем не таков, каким я его себе представляла в начале, но ведь я уже была далеко не в начале пути, а значит, и того представления уже быть не могло. Я была готова принять с благодарностью любое открытие, уготованное мне сегодня. Я готова, отец.

Сделав над собой усилие, я вернулась в гостиную. Нет, все-таки жить на берегу океана это здорово, но в горах куда лучше! Надо будет обязательно сюда переселиться. Не забыть только сказать Итану о смене планов.

Через час мы уже ехали по пустынным улицам калифорнийского городка. Благо в раннее воскресное утро не так много машин. Дорога была не трудной, но разговаривать все равно не хотелось. Я старалась не расплескать чашу рассветной благости.

Бах, Гольдберг Вариации

Подъезжая к концертному залу, мы увидели абсолютно пустынную парковку. В голове мелькнула мысль, что, возможно, мы сделали ошибку, играя наш первый после долгого затишья концерт здесь, в Калифорнии, где нас мало кто знает. Придёт ли кто-то нас поддержать? Неужели придётся выступать перед пустым залом? Помнится в Вене, в далекие студенческие годы, пришлось играть часовой концентр для пяти слушателей. Настоятель церкви, где мы должны были выступать, был в отъезде, а временный заместитель инициативы не проявил и афиш не развесил. К тому же, в этот день не переставая лил дождь, и наши попытки зазвать бегущих прохожих